Дороти Сейерс.
Комическая история о рыболовах и краже желудка.
«The piscatorial farce of the stolen stomach» По изданию The Complete Lord Peter Wimsey Stories by Dorothy L. Sayers. Пер. Crusoe.
- Это что ещё за диво? – осведомился лорд Питер Уимзи.
Томас Макферсон выпутал из обёрточной бумаги и соломы стеклянный цилиндр и водрузил его на стол рядом с кофейником.
- Это – сказал он – моя доля в наследстве двоюродного дедушки Джозефа.
- Что за двоюродный дедушка Джозеф?
- Теперь покойник. Матушкин дядюшка по фамилии Фергюсон. Чудной и бодрый старик. Благоволил ко мне.
- Надо думать. И это всё что он вам оставил?
- Хм. Старик любил приговаривать, что самая желанная на свете вещь – хорошее пищеварение.
- И правильно говорил. А сам он? Не страдал диспепсией?
- Ничуть. Дожил до девяноста пяти безо всяких недомоганий.
Уимси с уважением посмотрел на стеклянный сосуд.
- И от чего он умер?
- Выбросился с шестого этажа. Со стариком случился удар, и доктора сказали – или он сам для себя решил – что это первый звонок. Оставил письмо; написал, что никогда в жизни не болел и впредь не желает. Врачи говорят о припадке безумия, но я уверен - дед остался в твёрдом рассудке.
- Согласен. А чем он занимался, пока был деятелен?
- Работал в судостроительном бизнесе - не знаю подробностей - и ушёл на покой много лет назад. Анахорет, как это называют писатели. Жил сам по себе в Глазго, в маленькой квартирке под крышей, никого не принимал, часто и надолго отлучался, и ни одна живая душа не знала, где он бродит и что поделывает. Я навещал старика раз в год, заходил с бутылью виски.
- А деньги у него были?
- Никто не знает. Казалось, были – он отошёл от дел богатым человеком. Но мы нашли лишь пять сотен фунтов на счету в Банке Глазго. Возможно, что старик разорился лет двадцать назад – в то время рухнула пара крупных банков. Адвокаты думают, что именно тогда всё его состояние пошло прахом. Но это только разговоры и бог его знает, куда он дел деньги.
- Подозреваю, хранил в старом чулке.
- Истовая надежда братца Роберта.
- Братца Роберта?
- Кузен Роберт. Прямой наследник. Мой дальний родственник, единственный оставшийся Фергюсон. Он просто взбеленился, когда узнал о пяти оставшихся сотнях. Лихой малый, этот Роберт; ему бы очень пригодились несколько тысяч.
- Понимаю. Как насчёт лёгкого завтрака? Уберите куда-нибудь двоюродного дедушку Джозефа. На него не очень приятно смотреть.
- Я думал, вы неравнодушны к образчикам заспиртованной анатомии.
- Это так, но не за завтраком. Каждой вещи – своё место, как говаривала моя бабушка. К тому же образчик дедушкиной анатомии может смутить Мегги.
Макферсон засмеялся и убрал склянку в буфет.
- У Мегги крепкие нервы. Я прихватил с собой несколько интересных костей и образцов, займусь ими в выходные: вы знаете, скоро у меня выпускные испытания. Мегги примет дядюшку за материал из анатомички. Что же вы не звоните в колокольчик? Попробуем, как вышла форель.
Дверь открылась; вошла служанка с блюдом жареной рыбы и противнем ячменных лепёшек.
- Выглядит хорошо, Мегги – сказал Уимси, благожелательно принюхиваясь и придвигая кресло к столу.
- Да, сэр, хорошая рыбка, только очень мелкая!
- Не ворчите – откликнулся Макферсон. – Это всё, что удалось выловить за целый день на Лох-Виньон. Жгучее солнце, восточный ветер. Я чуть ли не сгорел заживо, и едва смог побриться сегодня утром. – Он содрогнулся от жуткого воспоминания и провёл ладонью по красным, воспалённым щекам. – Ух! Ветер вздымал волну, лодку шатало и швыряло, ни минуты затишья – прямо как посреди Бискайского залива!
- Ужасно, могу вообразить. Но погода меняется. Барометр падает. Дождь не заставит себя ждать.
- Самое время – ответил Макферсон. – Ручей пересох, да и Флит обмелел. – Он бросил взгляд в окно; маленькая речка в дальнем конце сада с натугой журчала меж камней. – Несколько дождливых дней и мы бы славно порыбачили.
- Уверен, хорошее время наступит ровно к моему отъезду – заметил Уимси.
- Так почему бы не задержаться? Я хочу попытать счастья с морской форелью.
- Извините, дружище, не могу. В среду мне нужно быть в городе. Что ж: я славно отдохнул на свежем воздухе и отлично развлёкся за партиями в гольф.
- Вы должны вернуться и задержаться у нас. Я останусь здесь на месяц: поработаю перед экзаменами и всё такое. Если вы не успеете до моего отъезда, мы подождём до августа и постреляем куропаток. В этом доме вас всегда ждут, Уимси.
- Очень признателен. Возможно, что дело пойдёт быстрее, чем я думаю и если так – вернусь. А когда умер ваш двоюродный дед?
Макферсон уставился на Уимси.
- В апреле, насколько я помню. Зачем это вам?
- Да так, просто спросил. Вы, говорите, были его любимцем?
- В каком-то смысле. Думаю, старина был рад, что я вспоминаю о нём время от времени. Старым людям важно внимание, пусть и небольшое, вы понимаете.
- Хм. Да, мы живём в странном мире. Так как его звали?
- Фергюсон – точнее Джозеф Александр Фергюсон. Вам очень интересен двоюродный дедушка Джозеф?
- Думаю, что пока я здесь, могу поискать знакомых судостроителей и расспросить их о пропавших деньгах.
- Если вы что-то узнаете, братец Роберт наградит вас медалью. Но раз уж вы хотите разрешить задачу детективным искусством, лучше начать охоту с квартиры в Глазго.
- Да, точно – где она находится?
Макферсон назвал адрес.
- Я запишу его; как можно обратиться к кузену Роберту, если понадобиться? Где он квартирует?
- О, в Лондоне, при адвокатской конторе Кросби и Пламп, где-то в Блумзбери. Роберт готовился поступить в Шотландскую Корпорацию адвокатов, но путался в юридических делах; кончилось тем, что его вышибли к англичанам. Батюшка Роберта работал адвокатом сессионного суда в Эдинбурге и умер пару лет назад. Теперь мой кузен зол на весь свет, сами понимаете – выброшен, прозябает вдали от весёлых друзей.
- Ужасно. Надо запретить шотландцам уезжать из дома. Что вы собираетесь делать с двоюродным дедушкой?
- Сам не знаю. Подержу у себя. Я любил старого чудака, не могу его просто так выкинуть. Когда я получу диплом и повешу на двери медную табличку, старик украсит приёмную. Я буду называть склянку даром облагодетельствованного блистательной операцией пациента.
- Отличная мысль. Пересадка желудка. Непревзойдённое достижение хирургии. Скорбные животами будут роиться у вашего порога.
- Милый дед. В конце концов, он принесёт мне удачу.
- Может и так. Думаю, у вас нет его фотографии, не так ли?
- Фотографии? – Макферсон снова уставился на Уимси. – Да вы просто влюбились в дедушку. Не думаю, что за тридцать последних лет он хоть раз заходил к фотографу. Но одна всё же есть – сделана в год, когда дед ушёл на покой. Наверное, снимок у Роберта.
Уимси ответил одобрительным словечком на местном наречии.
Вечером лорд Питер выехал в Лондон. Авто летело по ночной Шотландии. То тут то там в лучах автомобильных фар возникали зелёные блёстки – кроличьи глаза; зверьки выпрыгивали на дорогу с обочины и припадали к земле, загипнотизированные ярким светом. Уимси машинально крутил руль, объезжая неосторожных прыгунов; его занимали глубокие раздумья. Он часто говорил, что когда непосредственное внимание приковано к дороге, мозг работает куда как лучше.
Утро понедельника застало его в городе. Работа была закончена, размышления пришли к завершению. Знакомые судостроители предоставили лорду Питеру некоторые сведения о деньгах двоюродного дедушки Джозефа; сотрудники лондонского представительства корабельной компании из Глазго - последнего места работы старого Фергюсона – нашли и фотографию самого дедушки. В своё время Джозеф Александр Фергюсон был важной персоной. Фотографический снимок сохранил красивое, строгое лицо, длинные губы и высокие скулы – одно из тех лиц, что не меняются с годами. Уимси с удовольствием рассмотрел фотографию, уложил её в карман и двинулся прямиком в Сомерсет Хаус.
Некоторое время ушло на поиски отдела завещаний; в конце концов человек в униформе сжалился над лордом Питером и спросил, чего желает посетитель.
- О, спасибо – бурно обрадовался Уимси – огромное спасибо. Всегда нервничаю и робею в таких местах. Огромные столы и важные предметы, знаете ли, весь этот деловой дух. Да, я хотел бы взглянуть на завещание. Мне говорили, что любое доступно за один шиллинг. Это правда?
- Да, сэр, совершенно верно. Вы знаете имя завещателя?
- Конечно – как я глупо сказал о «любом» – да, знаю! Забавно, не так ли – вы умираете, и всякий чужак может зайти и заглянуть в ваши приватные дела: увидеть, сколько вы нажили, кто ваши подруги и много ещё о чём. Да. Вовсе нехорошо. Ужасное поражение в праве на прайвеси, не так ли?
- Служитель хихикнул.
- Думаю, всё едино, раз вы уже померли, сэр.
- Чертовски верно. И вправду: если вы умерли, всё теряет значение. Возможно, для родственников будет немного беспокойно открыть, каким вы были плохим парнем. Но что за радость докучать некоторым родственникам! Я постоянно этим занимаюсь. О чём это мы? А! – завещание. (Я человек рассеянный). Чьё, вы спросили? Одного старого шотландского джентльмена по имени Джозеф Александр Фергюсон, он умер в Глазго – знаете, город Глазго, тамошние жители говорят с ужасным акцентом и сами друг-друга не понимают – скончался в апреле, в прошлом месяце апреле. Если это не затруднительно, могу ли я заплатить шиллинг за Джозефа Александра Фергюсона?
Служитель уверил лорда, что это возможное дело, но никаких записей не разрешается и содержание документа придётся запомнить. Предупреждённый таким образом Уимси уединился в тихом уголке; через короткое время перед ним положили завещание.
Это был замечательно краткий, рукописный и датированный прошлым январём документ. Сначала шла обычная преамбула, затем распоряжения некоторыми малыми суммами, личные дары друзьям и следующее:
Затем я предписываю извлечь из моего мёртвого тела органы пищеварения со всем их содержимым, начиная от пищевода и заканчивая прямой кишкой; желаю, чтобы указанные органы были прочно завязаны с обоих концов подобающими лигатурами, помещены в стеклянный сосуд с надлежащим консервирующим раствором и переданы моему внучатому племяннику, медицинскому студенту из Абердина Томасу Макферсону, Стоун Коттадж, Гейтхаус-на-Флите, Керкубришир. Завещаю ему вышеназванные пищеварительные органы со всем их содержимым для занятий и в назидание – они прослужили мне девяносто пять лет без сучка и задоринки и племянник мой должен понять: ни одно богатство мира не сравнится с сокровищем хорошего пищеварения. И ещё я желаю, чтобы он обучился медицинскому делу, со всем тщанием охранял благословенное пищеварение пациентов, и вне зависимости от толщины кармана страждущего не потчевал бы его ненужными медикаментами, но поощрял к умеренной и трезвой жизни, как то предписано Всемогущим Провидением.
Вслед за этим примечательным пассажем документ определял Роберта Фергюсона наследником прочего, никак не описанного имущества и назначал исполнителем воли завещателя одну из юридических фирм Глазго.
Уимси некоторое время изучал завещание и остался доволен: судя по особенностям стиля, старый мистер Фергюсон составил документ сам, без помощи юриста; оригинальный авторский слог предоставлял исследователю ключ к истинному настроению и намерениям завещателя. Лорд Питер отметил три особенности: дважды и подчёркнуто упомянутые «пищеварительные органы со всем их содержимым»; требование завязать их лигатурами сверху и снизу и настоятельное пожелание к наследнику желудка: корысть не должна вмешиваться в добросовестное исполнение профессиональных обязанностей. Уимси тихо засмеялся. Он полюбил двоюродного дедушку Джозефа.
Лорд Питер поднялся, взял шляпу, перчатки, трость, завещание и направился к выходу. Служитель был занят беседой – увещевал чем-то недовольного молодого человека.
- Извините, сэр, но думаю, что ждать вам недолго. А! – Он повернулся к Уимси. – Вот и этот джентльмен.
Рыжий господин с длинным носом и несколько опухшими глазами встретил Уимси недовольным и пристальным взглядом. Уимси нашёл, что молодой человек похож на непутёвого лиса.
- Что такое? – беспечно осведомился его светлость. – Я нужен?
- Да сэр. Удивительное дело, но этот джентльмен пришёл за тем же документом, что вы изучали. Я в этом отделе пятнадцать лет, но ничего подобного не припомню.
- Да, такая масть редко приходит на одну руку – подтвердил Уимси.
- Странно всё это – заметил незнакомец весьма неприязненным тоном.
- Член семьи? – осведомился Уимси?
- Я-то член семьи! – заявил человек с лисьим лицом. – А позвольте спросить, какое вы имеете к нам отношение?
- Разумеется – любезно ответил лорд Питер.
- Не верю. Я вас не знаю.
- Нет, нет, я сказал: «разумеется» - разумеется, я позволяю вам спросить об этом.
Молодой человек в буквальном смысле ощерился.
- Не желаете объяснить – кто вы, откуда и зачем суёте любопытный нос в дедушкино завещание?
Уимси достал футляр с визитками и с улыбкой вручил карточку сердитому молодому человеку. Мистер Роберт Фергюсон побледнел.
- Если вам нужны свидетельства моей добропорядочности – любезно продолжил лорд Питер – то, уверен, мистер Томас Макферсон в них не откажет. Да, я любопытен, изучаю человечество. Томас пересказал мне удивительный параграф о – хм - желудке и разных подробностях в завещании вашего почтенного двоюродного дедушки. Замечательный случай! Зашёл почитать документ и пополнить коллекцию необычных завещательных актов: ведь именно сейчас я пишу о них книгу – «Параграф и последствия», издатель уверен в успехе. Скорблю, что моё случайное вмешательство нарушило ход ваших штудий – не сомневаюсь, куда как более серьёзных. Желаю приятного дня.
Лорд Питер направился к выходу и его тонкий слух уловил, как служитель говорит наследнику мистера Фергюсона о «презабавнейшем джентльмене не совсем от мира сего». Судя по всему, слава криминолога Уимси не проникла в тихие покои Сомерсет Хауса. «Но – сказал сам себе лорд Питер – я чертовски опасаюсь, что теперь братец Роберт имеет о чём подумать».
Встревоженный Уимси не стал медлить, но взял такси и направился в Хаттон Гарден, посоветоваться с нужным знакомым. Друг лорда Питера, джентльмен с мясистыми веками и весьма кривым носом отвечал Честертоновскому определению правильного еврея, ибо не откликался на имя Монтегю и не значился по паспорту МакДональдом, но был Натан Абрахамс и встретил Уимси с радушием на грани восторга.
- Так славно вас видеть. Присаживайтесь, напитки на столе. Вы, наконец-то пришли за бриллиантами для будущей леди Питер, да?
- Пока нет – ответил Уимси.
- Нет? Ужасно. Спешите остепениться. Пора обзавестись семейством. Помните, мы договорились - у меня привилегия на драгоценный убор невесты к счастливому дню. Вы обещали. Я непременно вспоминаю об этом, когда случается держать в руках хорошие камни и говорю себе: «То самое, как раз для моего друга лорда Питера». Но вы не даёте о себе знать, и камни уходят к американцам - к глупцам, что думают лишь о деньгах, а красоты не видят.
- Прежде найду леди, а там придёт время подумать и о бриллиантах.
Мистер Абрахамс воздел руки.
- Да, конечно. И начнётся спешка: «Быстро, мистер Абрахамс! Вчера я влюбился; завтра свадьба!» Но безупречные камни нельзя вдруг найти и подобрать. На это уходят месяцы, а то и годы. Это невозможно сделать между «вчера» и «завтра» и вашей невесте придётся идти к алтарю в стандартной ювелирной продукции!
- Если в три дня можно найти невесту – улыбнулся Уимси – на ожерелье хватит и суток.
- Христиане, что поделаешь – покорно вздохнул торговец драгоценным товаром. – Живёте сегодняшним днём. Не думаете о будущем. Три дня на выбор супруги! Ничего удивительного, что суды завалены делами о разводах. Сын мой, Моисей, женится на следующей неделе. Семья готовилась к этому десять лет. Рахиль Гольдштейн. Хорошая девушка, дочь человека с отличным положением. Скажу вам, все мы очень довольны. Моисей – достойный сын, отличный сын, сейчас я ввожу его в партнёрство.
- Поздравляю вас – сердечно сказал Уимси. – Совет да любовь.
- Спасибо, лорд Питер. Они будут счастливы, я уверен. Рахиль – добрая девушка, очень любит детей. К тому же и хорошенькая. Красота – не главное, но в наши дни важное качество. Молодому человеку легче остаться добродетельным при хорошенькой жене.
- Истинно так – сказал Уимси. – Приму это к руководству, когда придёт моё время. За здоровье счастливой пары! Возможно, что скоро вы станете дедушкой. Кстати о дедушках. Я занимаюсь одним человеком из прошлых лет; возможно, вы что-нибудь сможете о нём рассказать.
- Конечно. Всегда рад помочь вам, лорд Питер.
- Фотография сделана тридцать лет назад, но вдруг вы его узнаете?
Мистер Абрахамс надел очки в роговой оправе и с самым серьёзным вниманием вгляделся в портрет двоюродного дедушки Джозефа.
- Да. Я отлично знаю его. А что вы хотите узнать? – он бросил в сторону Уимси быстрый и осторожный взгляд.
- Этот человек умер, и я не причиню ему никакого вреда. Подозреваю, что ещё недавно он покупал ценные камни.
- Не совсем правильное дело распространяться о клиенте – ответил мистер Абрахамс.
- Я расскажу вам, зачем это нужно – ответил Уимси. Он бегло описал жизнь двоюродного дедушки Джозефа и продолжил. – Теперь вы понимаете, что я ищу. Если человек не доверяет банкам, что делает он с деньгами? Вкладывает их в какое-то имущество. Земля, недвижимость – но это рента и деньги опять идут через банки. Скорее он вложит их в золото, наличные или купит ценные камни. Золото и банкноты – объёмистые вещи, камни же малы. Некоторые обстоятельства навели меня на мысль о камнях. Наследники потеряют очень много, если мы не узнаем, как он распорядился своими деньгами.
- Понимаю. Что ж, судя по всему, не будет беды всё рассказать. Я знаю, вы - человек чести и поступлюсь правилами. Этот джентльмен, мистер Уоллес – …
- Уоллес? Он так называл себя?
- Это не его имя? Забавно, такой скрытный пожилой господин. Впрочем, ничего необычного. Покупатели камней боятся грабителей и зачастую называются выдуманными именами. Да, да. Итак, этот самый мистер Уоллес приходил сюда время от времени. Он дал мне поручение подобрать камни: двенадцать больших бриллиантов совершенно одинаковых и самого высокого качества. Это заняло много времени, вы понимаете.
- Разумеется.
- Да. Я продал ему в общей сложности семь камней за двадцать лет. Остальные бриллианты нашлись у других торговцев. Его хорошо знали на этой улице. Я продал Уоллесу последний камень – дайте подумать – в декабре. Прекрасная вещь – великолепная! Он отдал за него семь тысяч фунтов.
- За один камень. Если все они так же хороши, то коллекция неплохо стоит.
- Изрядно стоит! Не могу назвать цену. Вы понимаете, продать собрание из двенадцати тщательно подобранных бриллиантов куда как выгоднее, нежели распродать двенадцать камней по отдельности.
- Ясное дело. Не могли бы вы сказать, как он платил?
- Банкнотами Банка Англии. Неизменно так, деньги на бочку. И настаивал на дисконте за кэш.
- Шотландец. – ответил Уимси. – Что ж, ясное дело. Не сомневаюсь, что именно так он и хранил накопления. Старик подобрал нужные камни и написал завещание. Ясно как божий день.
- Но что стало с бриллиантами? – поинтересовался мистер Абрахамс с профессиональным неравнодушием.
- Думаю, что знаю и это. Я вам безмерно обязан. Воображаю, как будут благодарны наследники.
- Если им придётся продать камни… - предложил мистер Абрахамс…
- То я сведу вас с ними – пообещал Уимси.
- Вы очень любезны – сказал Абрахамс. – Бизнес есть бизнес. Всегда к вашим услугам. Прекрасные камни – отменные! Если надумаете купить, я дам вам специальную, скидку – как другу.
- Спасибо вам. Но мне пока нет нужды в бриллиантах.
- Прискорбно, жаль – ответил Абрахамс. – Что ж, рад был помочь. А как насчёт рубинов? Тоже нет? У меня есть изумительные вещи.
Он небрежно сунул руку в карман и извлёк маленькое солнце - щепоть кровавого огня.
- Хорошо для кольца, не находите? Для обручального кольца!
Уимси рассмеялся и откланялся.
Он предполагал срочно выехать в Шотландию и разрешить дело двоюродного дедушки Джозефа на месте, но задержался из-за замечательной книги, выставленной на завтрашний аукцион – манускрипт Катулла, вещь настолько желанная, что Уимси не решился довериться посредникам. Пришлось ограничиться телеграммой Томасу Макферсону:
Советую немедленно вскрыть двоюродного дедушку Джозефа.
Девушка в почтовом отделении громко и с некоторым сомнением перечитала телеграмму. «Совершенно верно» - ответил Уимси и выкинул дело из головы.
На следующий день пришла большая удача. Уимси оказался среди перекупщиков сговорившихся не набавлять цены. На первый час аукциона, лорд Питер затаился в укромном уголке за огромной статуей, выждал, пока молоток не поднялся в последний раз – Катулл уходил едва ли за десятую часть истинной стоимости – и перебил последнее предложение щедрой надбавкой. Звучное и расторопное вступление Уимси в дело разъярило перекупщиков. Скримс, торговец, заклятый враг Уимси со времени схватки за кодекс Юстиниана – собрался с духом и накинул пятьдесят фунтов. Уимси немедленно удвоил предложение. Скримс перебил ещё пятьюдесятью. Уимси сохранил темп и объявил сотню фунтов голосом человека, готового держаться хоть до страшного суда. Скримс сделал страшное лицо и умолк. Кто-то накинул ещё пятьдесят. Уимси перебил цену гинеей и молоток упал. Лорд Питер заполучил желанную книгу и продолжил игру ради развлечения. Следующим лотом шла Hipnerotomahia – ничуть не интересный для Уимси дубликат издания из его коллекции. Огорчённый поражением Скримс закусил удила и решил не останавливаться ни перед чем, если Уимси снова войдёт в игру. Лорд Питер уловил настроение аукционистов и с энтузиазмом бросился в торг. Перекупщики положились на его репутацию коллекционера и распознали в выставленном лоте нечто – необыкновенное, превосходное, но сокрытое; приняли происходящее за чистую монету и начали бой - рьяный и неистовый. Цена росла, участники выходили из схватки один за другим, остались лишь Скримс и Уимси. Наконец, лорд Питер услышал в голосе соперника нотку сомнения и прекратил торговлю, уступив Скримсу оплатить покупку. От такого несчастья участники торгов обомлели, обмякли, вовсе перестали торговаться и новичок-аутсайдер, вдруг обнаруживший себя на пустом ристалище, купил за бросовую цену отличный требник четырнадцатого века. Счастливец совершенно обезумел от неожиданной удачи, уплатил деньги и, словно опасаясь погони, выскочил из залы перепуганным зайцем, крепко прижимая требник к груди. Уимси же вернулся к серьёзным занятиям, приобрёл несколько хороших образцов ранней печати и удалился среди проклятий и восхвалений.
В тот день Уимси так и не дождался восторженной телеграммы от Макферсона. Радость победы и обретения оказалась несколько омрачена, но лорд Питер отогнал мыслишку о неверной дедукции: скорее всего, наследник просто не смог достойно выразить исступлённый восторг скупыми телеграфными средствами, и выслал восхваления письмом. Увы, но следующим утром, в одиннадцать часов телеграмма всё-таки пришла.
Только что прочёл телеграмму что всё это значит ночью украли двоюродного дедушку вор скрылся шлите подробности.
Уимси определил себя немногими словами казарменного лексикона. Конечно же, братец Роберт заполучил дедушку Джозефа. Возможно, что причастность кузена к краже и удастся доказать, но наследство уплыло навсегда. Уимси никогда не испытывал подобной беспомощности. Он даже выругал Катулла: покойный римлянин удержал его от поездки на север и не дал лично окончить дело.
Размышления Уимси прервала вторая телеграмма.
Бутылку дедушкой нашли реке вор бросил сосуд убегая содержимое исчезло что делать.
Лорд Питер задумался.
- Возможно – сказал он сам себе – вор откупорил бутыль и положил двоюродного дедушку Джозефа в карман. Или откупорил двоюродного дедушку Джозефа и положил в карман начинку. Но если судить по словам «бросил сосуд убегая», дедушка вывалился в реку в целости, сохранности, со всем содержимым. Почему этот глупый шотландец так скуп на слова? Пожалел лишний пенни или два. Думаю, мне лучше ехать. А ему не повредит заняться делом.
Он взял со стола телеграмму и написал ответ:
Был ли дед бутылке когда разбилась если так обшарьте реку если нет преследуйте вора возможно Роберта Фергюсона что есть мочи выезжаю Шотландию вечером надеюсь приезд рано утром срочно важно действуйте энергично ждите.
Ночной экспресс доставил лорда Питера Уимси в Дамфрис на заре наступившего дня. Он нанял автомобиль и ко времени завтрака подъехал к воротам Стоун Коттаджа. Дверь открыла сердечно обрадованная Мегги.
- С приездом, сэр. Всё готово и мистер Макферсон вот-вот придёт. Думаю, скоро. Вы ведь устали с дороги и голодны? Я вижу. Яичница с ветчиной. Форели нет, сэр; вчера был чудный день для ловли, но мистер Макферсон всё бегал и бегал по реке, вверх-вниз, вверх-вниз вместе с моим Джоком бегал и всё искал свой образец – он так это называет, ту вещь, что вор бросил. Я не знаю, какой такой образец – Джок говорит, мистер Макферсон велел высматривать что-то вроде телячьей требухи.
- Боже правый! – откликнулся Уимси. – А как случилось ограбление, Мегги?
- Да, сэр, удивительное дело. Мистера Макферсона не было дома во вторник и среду, он у виадука ловил, на большом озере. Вы помните, в субботу и воскресенье сильно лило, и мистер Макферсон сказал: «Дело к хорошей утренней рыбалке, Джок. Как прояснеет, пойдём к виадуку. Заночуем в сторожке». Утром в понедельник дождь закончился, хорошо стало, тепло и они ушли на рыбалку. Во вторник принесли телеграмму для мистера Макферсона и я положила её на каминную полку, на видное место. А теперь думаю, что телеграмма как-то несчастье и накликала.
- Ничего не скажу, но вы должно быть правы, Мегги – мрачно заметил Уимси.
- Да, сэр, чудные дела.
Мегги поставила перед гостем обильную порцию яичницы с ветчиной и продолжила рассказ.
- Да, вечером во вторник сидела я у себя на кухне и ждала мистера Макферсона с Джоком домой; боялась за них, волновалась – снова полило, бедные дети, тёмная ночь и путь им через болото. Вот, сижу, жду и вдруг слышу - кто-то ходит в передней комнате. Я ждала мистера Макферсона, дверь не заперла и думаю: вошли, а я и не услышала; встала, замешкалась на минутку - чайник на огонь поставить – и слышу из комнаты какой-то треск. Вышла из кухни и спрашиваю: «Это вы, мистер Макферсон?» Никакого ответа и снова треск, громкий; я пошла на шум, а из комнаты вылетает мужчина, отпихивает меня, проскакивает к дверям и прямо на улицу, как молния! Я бегу за ним, голошу, и слышу голос Джока от садовой калитки. «Ох – кричу я – Джок! Грабят! Убегает!» И слышу: бежит вор через сад, вниз, к реке, топчет огород, капусту молодую давит и клубнику, мерзавец!
Уимси всячески одобрил рассказчицу.
- Да, скверное дело. Мистер Макферсон и Джок кинулись за ним и вчистую огород дотоптали – прямо как коровы Дэви Мюррея. А потом слышу от реки плеск и треск; скоро мистер Макферсон вернулся и говорит: «Он перебежал Флит по камням и ушёл. Что украдено?» «Не знаю – говорю – всё очень быстро случилось, не успела заметить». «Пойдём – говорит мистер Макферсон – посмотрим, что пропало». Мы осмотрели всё сверху донизу: вор оторвал дверцу буфета в передней комнате, но ничего кроме склянки с образцом не взял.
- Так! – сказал Уимси.
- Да! Они взяли фонари, и пошли искать, но не смогли найти вора. Мистер Макферсон вернулся и говорит: «Пойду спать. Устал, с ног валюсь, спать буду, и пусть хоть убивают». «О! – кричу я – страшно. Не пойду спать». А Джок на меня: «Тьфу, женщина, не волнуйся попусту. Ночные воры не придут, мы их проучили, они теперь боятся». Тогда мы заперли все двери и разошлись по кроватям, но я так и не сомкнула глаз.
- Совершенно естественно – заметил Уимси.
- Утром – продолжила Мегги – мистер Макферсон распечатал вашу телеграмму и ужасно огорчился. А потом телеграммы пошли туда и сюда, туда и сюда, на почту и с почты. Мужчины нашли куски бутылки между камнями в реке; сейчас ищут сам образец - надели болотные сапоги, взяли пару багров, шарят в заводях и между камнями.
Тут сверху раздались три тяжёлых удара.
- Господи помилуй – воскликнула Мегги. – Я совсем забыла о бедном джентльмене.
- Каком джентльмене?
- Которого выловили из реки. Простите сэр, я на секундочку.
Мегги помчалась вверх по лестнице. Уимси налил себе третью чашку кофе и закурил трубку.
Ему пришла в голову некоторая мысль. Лорд Питер досмаковал кофе, тихо последовал за Мегги вверх по лестнице, задержался перед наполовину открытой дверью в спальню – он занимал эту комнату во время прошлого визита - и толкнул дверь. На кровати возлежал рыжий господин с замечательным украшением на длинном, лисьем лице: белым бинтом щегольски повязанным наискось, через левый висок. На прикроватном столике стоял поднос с завтраком. Уимси выступил вперёд с дружески протянутой рукой.
- Доброе утро, мистер Фергюсон! Какая нечаянная радость!
- Доброе – проворчал мистер Фергюсон.
- Надо же – Уимси подошёл и присел на кровать – мы снова встретились. А я и не думал, что вы собираетесь навестить моего друга Макферсона.
- Прочь от моей ноги – зарычал калека – я разбил колено.
- Какая досада! Ужасно болезненно, не так ли? Говорят, для полного исцеления нужны годы – если правду говорят. Это то, что называют «травма Поттса»? Не знаю, кто такой Поттс, но звучит внушительно. Где вы пострадали? Рыбалка?
- Да. Поскользнулся в этой проклятой реке.
- Чудовищно. С любым может случиться. Должно быть, вы заядлый рыболов, мистер Фергюсон?
- Так себе.
- Вот и я. Ловлю, когда выпадет случай. Какую блесну выбрали для здешних рек? Мне нравится Гриневей Гаджет. Пробовали?
- Нет – сухо ответил мистер Фергюсон.
- Я слышал, что многие предпочитают Пинк Сискет. Ловили на такую? Можно заглянуть в ваш футляр с блёснами?
- Да, то есть нет. – ответил Фергюсон. Я его обронил.
- Обидно. Но что вы думаете о Пинк Сискет?
- Неплоха. – сообщил мистер Фергюсон. – Я иногда ловлю на неё.
- Удивительно – ответил Уимси и ничуть не погрешил против истины: он выдумал блесну Пинк Сискет по ходу разговора и не надеялся, что уловка сработает. – Думаю, несчастливое происшествие не даст вам порыбачить в нынешнем сезоне. Как неудачно. Иначе вы помогли бы нам заполучить патриарха.
- Что это? Форель?
- Она самая. Чертовски хитрая рыба. Скрывается в реке. Вы никогда не знаете где её искать. Во всякое время может объявиться в любой заводи. Мы с Маком собираемся сегодня поохотиться на неё. Патриарх - бриллиант среди рыбьего племени. Мы даже дали ему прозвище: «двоюродный дедушка Джозеф». Оп! Не прыгайте так! Это вредно вашему колену! Могу я что-нибудь для вас сделать?
Уимси дружелюбно оскалился и обернулся на окрик с лестницы:
- Халло! Уимси! Это вы!
- В точности. Как спортивные упражнения?
Макферсон взбежал по лестнице, перепрыгивая зараз через четыре ступеньки, и нашёл Уимси на верхней площадке.
- Вы знаете кто это? Роберт!
- Я знаю. Видел его в городе. Неважно. Вы нашли дедушку?
- Нет. Что означают все эти загадки? Почему Роберт здесь? Почему вы написали что он, должно быть, вор? И почему двоюродный дедушка так важен?
- Не всё сразу. Сначала найдём старика. Что вы успели?
- Так вот, я получил все эти необыкновенные телеграммы и подумал что вы не в себе. (Уимси нетерпеливо застонал). Но потом понял: кто-то нашёл в двоюродном дедушке Джозефе корысть и украл его, а значит ваши слова имеют смысл. («Чертовски разумно» - заметил Уимси). Тогда я отправился на поиски. Не то что бы я видел хоть какой-то шанс найти пропажу в нашей быстрой речке, но всё же пошёл и прихватил с собой Джока. Мы не успели отойти далеко – да, Джок, судя по всему, считает меня умалишённым. Он никак не выразился – здешние жители никогда лишнего не скажут, но…
- Оставьте Джока! Поспешите с главным!
- Ох, ладно - и совсем неподалёку встретили бредущего по реке парня. Он нёс удочку, корзинку и я не обратил на него внимания: всё думал над вашими удивительными..
- Понятно, понятно.
- … и тут Джок сказал мне: «Смотрите! Что за чудной рыболов?» Я пригляделся. Парень бродил среди камней, заходил во все заводи, тыкал вокруг себя острогой, а вся его снасть уплыла вниз и болталась в потоке. Я окликнул странного человека; он оглянулся на голос, спешно отбросил острогу прочь, принялся крутить катушку и изрядно запутал леску – последняя деталь не ускользнула от искушённого взора Макферсона.
- Охотно верю. Ловец форели на Пинк Сискет способен запутать всё на свете.
- Пинк чего?
- Опустим. Я только сказал что Роберт ничуть не рыболов. Что дальше?
- Так; его леска за что то зацепилась он принялся дёргать и чертыхаться, вы понимаете, поднял тучу брызг, размахивал спиннингом налево и направо; вдруг леска вырвалась, блесна закружила в воздухе и крючок поймал мою шляпу. Я несказанно разозлился и кинулся на хулигана. Он обернулся; тут я признал его и закричал: «Господи! Да это же братец Роберт!» Кузен отбросил удочку, бросился наутёк, немедленно оступился на скользком камне и ухнул в реку. Мы кинулись к нему, подняли из воды и отнесли в дом. Скверный ушиб головы, раздроблена коленная чашечка. Интересный случай. Я бы с удовольствием занялся его травмами, но пока нет диплома, не имею права. Послал за Страхэмом. Он хороший врач.
- Вы необыкновенно удачливы в этом деле – сказал Уимси. – Осталось последнее: найти двоюродного дедушку. Как далеко вы зашли в поисках?
- Не очень. Не хватило времени. Мы изрядно провозились с Робертом: несли его в дом, занимались раздробленным коленом и всё такое.
- Чёртов Роберт! За это время двоюродный дедушка Джозеф мог уплыть в море. Пойдёмте за ним.
Уимси взял острогу из стойки для зонтов (багор братца Роберта прихваченный Макферсоном) и вышел на порог. Маленькая, бурная и бурая после дождя речка катилась к морю, шумя и пенясь между камней. Двоюродный дедушка Джозеф мог скрываться в любой расщелине, в любом маленьком омуте. Уимси нерешительно потыкал острогой туда, сюда, но вдруг обернулся к Джоку:
- Где тут ближайший мысок - место, гдё прибивает к берегу упущенное при стирке бельё? – требовательно спросил его светлость.
- Да, конечно. Это Бэттери Пул, около мили вниз по реке. Да, там всё прибивает к берегу. Конечно. Ух. Заводь и маленькая песчаная коса на излучине. Может, мы и найдём там чего, думаю. А может и нет, не знаю.
- Пойдём, посмотрим.
Макферсон расцвёл. Перспектива тщательных поисков в потоке явно тяготила его.
- Отличная мысль. Если мы доедем на авто до Гейтхауса, останется лишь перейти пару полей.
Автомобиль оставался у ворот, наёмный водитель вкушал от хозяйского гостеприимства. Искатели оторвали его от лепёшек Мегги и покатили по дороге на Гейтхаус.
- Чайки чем-то интересуются – заметил Уимси, когда компания пересекла второе поле. Белые крылья мелькали тут и там, птицы описывали узкие круги над жёлтым мелководьем. Ветер разносил гам пернатых. Уимси молча указал рукой. На берегу лежало нечто длинное, бурое и непривлекательное. Недовольные чайки поднялись в воздух, ругаясь на незваных гостей. Уимси кинулся вперёд, упал и поднялся, размахивая странного вида мешочком.
- Двоюродный дядюшка Джозеф, я полагаю – лорд Питер приподнял шляпу со старомодной учтивостью.
- Чайки пытались растащить его – сказал Джок – он весь в маленьких поклёвках. Но оказался для них слишком прочен. Да. Немного удалось птицам.
- Вы собираетесь вскрыть его? – нетерпеливо спросил Макферсон?
- Не здесь – ответил Уимси. – Мы можем растерять начинку.
Он положил находку в корзинку Джока.
- Сначала доберёмся до дома и покажем его Роберту.
Роберт встретил их с плохо скрываемым раздражением.
- А мы тут порыбачили – приветливо вступил лорд Питер. – Посмотрите, какая славная добыча.
Уимси показал немощному улов.
- Что внутри этой рыбки, мистер Фергюсон?
- Понятия не имею – ответил Роберт.
- Тогда зачем вы за ней охотились? – нежно спросил Уимси – Мак, можете принести хирургический нож?
- Сию минуту.
- Препоручаю вам его. Будьте осторожны. Начните с желудка.
Умелый Макферсон распластал двоюродного дедушку Джозефа на столе и сделал длинный разрез.
- Господи спаси и помилуй – взвыла Мегги, глянув через плечо медицинского студента – что же это будет?
Уимси осторожно ввёл большой и указательный пальцы в недра дедушки Джозефа.
- Один – два – три -… камни вспыхивали огнём и ложились на стол - … семь – восемь – девять. Тут кажется всё. Попробуйте пониже, Мак.
Потерявший дар речи Макферсон резал завещателя.
- Деясять – одиннадцать – закончил Уимси. – Боюсь, что чайки унесли двенадцатый. Мне жаль, Мак.
- Но как они там оказались? – глупо спросил братец Роберт.
- Очень просто. Двоюродный дедушка Джозеф написал завещание, проглотил свои бриллианты –
- Великий был человек! Прямо как в старых песнях! – с уважением заметила Мегги.
- … и выбросился из окна. Это ясно как день всякому, кто прочитал завещание. Он написал в нём, Мак, что оставляет вам свой желудок для занятий.
Братец Фергюсон застонал.
- Я знал, что там что-то есть. Вот почему и пошёл взглянуть на завещание. И когда увидел вас, то понял, что прав. (Чорт возьми эту ногу!) Но я и думать не мог…
Он пожирал глазами бриллианты.
- И сколько стоят эти камни? – спросил Джок.
- Около семи тысяч фунтов каждый, если продавать по отдельности. И куда как дороже, если вместе.
- Старик сошёл с ума – злобно сказал Роберт. – Я оспорю завещание в суде.
- Идите в суд – ответил Уимси. – Но помните, что за вами грешки – взлом и воровство.
- Господи – монотонно бормотал Макферсон, перебирая бриллианты – Господи…
- Семь тыс… семь тысяч фунтов! – сказал Джок. – Вы точно сказали, что одна из этих чаек бродит по берегу с камнем в семь тысяч фунтов в зобу? Ох. Противно даже вообразить. Хорошего дня вам, господа. Я иду к Джимми МакТаггерту. Ружьё одолжить.